На будущий год

Был угнан в Вавилон и там прижился.
Лет через двадцать он уже наместник
Сатрапии из самых важных. Власть
Почти что царская. Почёт. Богатство.
Роскошный двор. Жена вавилонянка.
Наложницы (положены по чину)
И дети – от жены и от наложниц.
И сверх того – доверие царя.

Отсюда мысли: «Почему б ему…»
Опасно. Но расклад благоприятен:
Начальник войска намекнул в беседе,
Что он вполне бы мог… А значит, есть…
И он попробовал. И в результате
Стоит под виселицей. Тоже возвышенье.
Поменьше прежнего, но и отсюда
Увидеть можно многое. И за
Мгновение до смерти.
Он просит «возвышенье» повернуть,
Чтобы он мог стоять лицом на запад.

Потом палач рассказывал жене:
«Ну не смешно: в последнюю минуту
Вдруг говорит про Иерусалим:
На будущий, мол, год в Иерусалиме.
И это под петлёй… На будущий, мол, год…
А ведь считался умником. Ты вникни:
На бу – ду – щий! И верь после такого
В хвалёный их еврейский ум…»

* * *
В Петергофе однажды, в году девяносто четвёртом,
В ночь под Новый по старому стилю, под водку и грог,
Я случайно увидел на фото, довольно затёртом,
Старика в филактериях, дувшего в выгнутый рог.

«Прадед где-то в Литве, до войны, – объяснился хозяин, –
То ли Каунас, то ли…» Я эти истории знал.
Даже немцы прийти не успели, их местные взяли,
Увели – и убили. Обычный в то время финал.

Этот старый еврей дул в шофар, Новый Год отмечая,
В тёплый месяц тишрей, не похожий совсем на январь.
Тщетно звал я на помощь семейную память, смущая
Тени предков погибших, сквозь дым продираясь и гарь.

Не такая уж длинная, думал я, эта дорога –
От тогдашних слепых до сегодняшних зрячих времён.
У живых нет ответа, спросить бы у Господа Бога:
Если всё по Закону – зачем этот страшный Закон?

…Был обычный январь. Снегопад барабанил по крыше,
По стеклу пробегали пунктиры автобусных фар.
Город медленно спал, и единственный звук, что был слышен –
Мёртвый старый еврей дул в шофар, дул в шофар, дул в шофар