Феликс Фальк: Современное кино — это помойка
Известный режиссер и сценарист, один из создателей «кино морального беспокойства» 1970-х годов, лауреат многочисленных премий, а с недавних пор еще и писатель. Публикуем интервью с Феликсом Фальком — о современном кино, любимых отношении к российско-украинской войне и ещё о чём-то.
Наталя Ткачик: «Кино в ПНР было лучше», — сказали вы в одном интервью. Вы до сих пор так думаете?
Феликс Фальк: Да. В 1960–1970-х годах появлялось очень много хороших фильмов: ленты Вайды, Занусси, Кавалеровича, Куца. Часто это были шедевры. Потом начался период «кино морального беспокойства», к которому меня тоже причислили. Агнешка Холланд, Кшиштоф Кесьлевский, несколько других режиссеров. Сегодня уже нет таких лент. Когда-то при работе над фильмом деньги были не самым главным, а сейчас — именно так, и это, к сожалению, в значительной степени ограничивает свободу создателей кино. Кроме того, в фильмах того времени, как художественных, так и общественно-политических, присутствовал антисистемный подтекст. Сегодня, конечно, тоже есть хорошие картины, но они уже не такие глубокие по содержанию.
НТ: Что такое для вас кино?
ФФ: Не знаю, но сейчас оно точно не то, чем было когда-то. Во времена моей молодости, без телевидения, интернета, когда было мало фильмов, кино казалось магией. Человек отождествлял себя с тем, что видел на экране, забывал про реальность и входил в этот экран. Потом он долго обдумывал увиденную картину, вспоминал отдельные кадры.
Сейчас даже очень хорошие фильмы не сравняются с классикой: Феллини, Антониони, Бунюэль. Конечно, мы восхищаемся кинематографом, но по иному принципу: наблюдаем за тем, как разворачивается действие, выбираем по жанру — гангстерское кино, психологическая драма, мелодрама. Да, иногда они нас трогают, но нет магии, нет чувства прикосновения к чему-то такому, с чем люди встречаются в храмах.
НТ: Кого вы считаете самым выдающимся режиссером всех времен?
ФФ: Безусловно, Орсона Уэллса с его «Гражданином Кейном» 1941 года, а потом еще несколькими фильмами. Он сломал канон, изменил общий вид кинематографа, причем сделал это в возрасте двадцати с небольшим лет.
И , конечно же, Феллини. Он настолько своеобразен, что каждый кадр его фильма узнаваем, он почти кричит: это Феллини!
НТ: Есть ли у вас любимые украинские актеры, режиссеры, фильмы?
ФФ: К сожалению, нет, но это следствие незнания украинской культуры. Я принадлежу к тому поколению, которое сосредотачивалось на западной культуре, западной литературе, западных фильмах. В определенный момент важным было чешское кино. В Советском Союзе тоже были хорошие режиссеры, в том числе и украинцы, но тогда все это воспринималось как единое целое. Ни в школе, ни в университете никто нас не знакомил с украинской культурой. Только теперь появляется много информации о ней, просто у меня уже нет времени в это вникать. Но я очень хорошо помню творчество Параджанова.
Знаю также о документальном фильме «20 дней в Мариуполе», который получил «Оскара».
НТ: Смотрели?
ФФ: Если честно, то нет и не знаю, хочу ли смотреть — слишком тяжело. Я видел только фрагменты по телевизору. Страшный фильм.
НТ: Вы родились в феврале 1941-го , в Станиславове (нынешний Ивано-Франковск), в еврейской семье, еще во время советской оккупации города. Через несколько месяцев пришли немцы и начались первые убийства евреев. Что вы знаете из семейных рассказов об этом периоде?
ФФ: Я знаю немного , потому что не говорил с родителями на эти темы. Теперь жалею: такое знание всегда важно. Даже не знаю, что случилось с моими бабушками и дедушками во время войны; как они погибли, где похоронены — никто не знает, как и про многие тысячи евреев.