Adam Cwejman: Богатство Европы не самоочевидно

Основы немецкой промышленности сотрясаются, и никто в Европе не останется незатронутым. Потому что происходящее, не является временным или преходящим этапом. Скорее, то, что происходит, является началом тенденции.

Германия больна. С пандемии экономика в застое. Крупнейший в мире производитель автомобилей Volkswagen объявляет об увольнениях. Может исчезнуть до 30 000 рабочих мест. Первое массовое увольнение с 37 года. Крупнейшая экономика Европы является также третьей по величине в мире (после США и Китая). Но как долго?

Пандемия 2020–2021 годов привела к серьезному экономическому спаду в Германии сопровождающемуся ростом безработицы, несмотря на государственную поддержку. Затем последовал энергетический кризис, вызванный российским вторжением на Украину. Ничто из этого не отличает Германию от остальной Европы. Кроме того, что Германия так до сих пор и не выбралась из этого кризиса.

Последние два года немецкая экономика сокращалась. Важные экспортные отрасли страны, среди которых доминируют автомобилестроение, машиностроение, химическое машиностроение и электротехника, стали жертвами конкуренции и утратили своё особое положение в мире.

То, что Германия и, как следствие, вся Европа, столкнутся с конкуренцией со стороны Азии, было, конечно, лишь вопросом времени. Уже в 1990-е годы простые отрасли исчезли из Европы. Остались производства, основанные на передовых технологиях. Но оказалось, что и их можно перевезти в Китай. Однако истинной причиной спада в 2020-х годах, стали политические решения, принятые в 2010-х.

При христианском демократе Ангеле Меркель отказ от атомной энергетики считался революционным актом в деле спасения окружающей среды. Одновременно Германия стала зависимой от российского газа и нефти. Тогда же страна, подписав серию соглашений о свободной торговле, связала свою экспортную промышленность с Китаем. Тем временем, не было создано новых отраслей, выделяющих экономику страны из общей массы. Взрывной рост числа успешных цифровых компаний в 2010-х годах просто-напросто не вызвал интереса.

Основы немецкой промышленности сотрясаются, и никто в Европе не останется незатронутым. Потому что происходящее, не является временным или преходящим этапом. Скорее, то, что происходит, является началом тенденции, которая будет доминировать в оставшиеся годы 2020-х.

Важно осознавать, что причины немецких проблем не уникальны для Германии, они касаются всей Европы. Несмотря на успехи внутреннего рынка ЕС, в то же время была создана византийская система правил, положений и препятствий для свободного предпринимательства.

Для тех, кто в последние десятилетия хотел утвердиться в новых отраслях, получить доступ к глубоким рынкам капитала, Европа редко была привлекательной альтернативой. Яркий пример – биржевая политика успешных европейских компаний. Британский производитель чипов Arm решил разместить свои акции на американской Nasdaq. Шведская Klarna, занимающаяся платежными решениями, также обратилась к американской фондовой бирже.

Для реальной экономики может не иметь большого значения, если некоторые отдельные компании решат выйти на биржу за пределами Европы. Но это также показательно: Европа – это не то место, где современная экономика чувствует себя как дома. Здесь доминируют старые и солидные компании с хорошими политическими связями, а не современные выскочки в рискованных отраслях.

Можно возразить, что не все связано с политикой. У США и Китая есть преимущества по сравнению с Европой, которые мало связаны с политикой. Открытие компании в США означает сразу доступ к огромному рынку. Европа, несмотря на внутренний рынок ЕС, является проблемным рынком. Если вы запускаете услугу в Испании, это нечто совершенно иное – в плане культуры, языка и в определённой степени правил – чем то же самое в Ирландии. С этим трудно что-либо поделать. Но, возможно, именно поэтому ЕС следовало компенсировать различие европейских рынков посредством благоприятных правил для создания и развития новых компаний.

Возможно, медлительность Европы и особенно Германии можно объяснить нашей гордыней. Существует высокомерие, которое, кажется, способны выразить только европейцы: у нас есть лучшая из всех возможных система для хорошей жизни. Наши политические и бюрократические институты намного превосходят все остальные, а наше политическое регулирование одновременно целесообразно и важно.

Это может быть правдой в теории. Но отсутствие экономического развития повлияет на наше процветание и, следовательно, на всю нашу социальную систему в долгосрочной перспективе. В Европе действует жесткое экологическое законодательство, которое сдерживает горнодобывающую промышленность, что не в последнюю очередь относится и к Швеции. Они означают, что мы становимся зависимыми от китайского импорта редкоземельных металлов, необходимых для новых технологий. Вместо того, чтобы приветствовать технологию искусственного интеллекта, ЕС готовится максимально жестко регулировать эту отрасль. Это всего лишь два примера отраслей, которым препятствует законодательство.

К сожалению, есть своего рода роковой символизм в том, что, возможно, величайший предприниматель нашего времени, Илон Маск, получает так много ругани от европейских элит. Иммигрант из Южной Африки помог произвести революцию в трех отраслях в США: платежных решениях (PayPal), автомобильной промышленности (Tesla) и ракетостроении (SpaceX). Три жестко регулируемые отрасли, в которых доминировали старые игроки, были сломаны и модернизированы с помощью жесткой конкуренции, которую помог создать Маск.

Все предприятие Илона Маска является антитезой современной европейской, и в первую очередь немецкой, экономики. Мы можем либо смиренно осознать, что Европа упустила что-то важное в XXI веке, либо с гордостью продолжать идти тем же путем. Этот выбор пути будет иметь решающее значение для того, сможем ли мы сохранить наше с таким трудом завоеванное благоденствие.

https://www.gp.se/ledare/europas-rikedom-ar-ingen-sjalvklarhet.d2e62697-ecc8-4317-af5f-0ff0eaf2230f