Anosh Ghasri: Пригород только выигрывает от прямого разговора
Существует представление о том, что проблемы в предместьях усугубляются, если о них говорить вслух. На самом деле всё наоборот.
Не успела полиция опубликовать годовой отчёт о ущемлённых районах Швеции, как в эфире Шведского радио уже прозвучали обвинения в стигматизации. Документ, за редкими исключениями, — мрачное чтиво. Но вовсе не потому, что он навешивает на людей ярлыки. Напротив — удручает другое: рассказ о том, как криминальное влияние, кланы, банды и прочие параллельные структуры заставляют жителей определённых районов становиться экспертами по выживанию. Несколько лет назад жалобы на стигматизацию были ещё обычнее, но по-прежнему раздаются голоса, уверяющие, что эти районы станут безопаснее, если подобрать для них «гуманные» прилагательные, то есть попросту назвать их иначе.
65 неблагополучных районов и 19 особо неблагополучных, невозможно свести к злонамеренному описанию действительности. Это результат десятилетий отведённых в сторону взглядов и постепенного ухода государственных институтов. Когда школа проигрывает улице, когда место местных лидеров занимают неформальные авторитеты, когда дети учатся воспринимать насилие не как исключение, а как язык общения — речь идёт о отступлении государства.
Как следствие, жители этих районов вынуждены довольствоваться низкими стандартами безопасности, образования и справедливости. И всё это время звучат заявления, будто главная трагедия — в самом словосочетании «особо неблагополучный район». Но о ком здесь действительно беспокоятся, если честное описание реальности объявляется стигматизацией и расизмом?
Сегрегация стояла на пороге ещё в 1980-е, когда иммиграция росла, а способность к интеграции снижалась. Но многие так восторженно аплодировали обещаниям мультикультурализма, что любые предупреждения отметались. Указывавшие на риски государственные расследования, отправлялись в стол. Казалось, что немного доброй воли достаточно. Но новые потребности, ослабленные институты и идеологическая слепота привели к идеальному шторму.
Сила шведского государства всегда заключалась в его присутствии. В школах, которые справлялись; в ведомствах, которые были на месте; в полиции, по которой не стреляли; в социальной службе, обладавшей нужными инструментами. Когда всё это ослабло, а в некоторых случаях было вытеснено, место заняли другие структуры. И когда доверие к «шведскому» начало размываться, многим стало трудно ощущать принадлежность к чему-то большему, чем собственная лестничная клетка. Тогда исчезли и чувство безопасности, и чувство общности.
Французские пригороды, гангстерские войны в США и фавелы Бразилии должны были бы научить нас, что проблемы в периферийных районах не остаются в пределах тех мест, где возникают. Но в Швеции сохранялась вера в исключительность. И пока детям рассказывали о «народном доме» — идеале шведского общества — на самом деле формировалась совсем иная география.
Та, где существует официальная карта Швеции на стене в классе — и другая, настоящая карта, на которой определённые места лучше обходить стороной. Не потому что ты преступник, а потому что хочешь выжить. Рядом с этими детьми — родители, работающие в две смены, но всё равно вынужденные прислушиваться к взрывам и выстрелам перед тем, как выключить на ночь свет. И все учатся тому, что монополия на насилие не всегда носит униформу.
Обычно кто-нибудь возражает, что «преступность есть везде» — и это правда. Но в некоторых районах людям приходится продумывать маршрут на работу так, чтобы минимизировать риск оказаться в «экстренной травматологии». Это, мягко говоря, другая реальность. Однако поразительным образом эта реальность почти никогда не звучит на семинарах, где слово «стигматизация» повторяется каждые полторы минуты.
Неприятная правда состоит в том, что когда неблагополучные районы отрываются от общего общественного порядка, это не они уходят из Швеции — это Швеция уходит из них.
Вместо фантазий о стигме стоило бы спросить себя, как долго мы ещё можем позволять себе обходить прямой разговор о развитии, которое давно стало постоянным и последовательным? И кто платит за это наивысшую цену? Идеологически модный средний класс, оберегающий свою политическую идентичность? Или те, кто заделывают пулевые отверстия в стенах?
Жители неблагополучных районов не нуждаются в новых словесных дымовых завесах. Им нужно прекращение проблем. Эмпатия требует, чтобы мы это увидели. А тем, кто всё ещё верит, что угрозы исходит от описаний реальности, стоит напомнить: людей убивают не слова.
