← Timeline
Avatar
Леви Дымер
(updated )
ChatGPT - кинокритик

https://moera.page/@Gribog/gribog.moera.blog/post/c7e9131e-bb64-4d69-a2d3-1e98e8fdbe37

Наиважнейший фильм в истории киноискусства

Фильм Сергея Эйзенштейна «Броненосец „Потёмкин“» (1925) часто называют одним из лучших или самым влиятельным фильмом в истории кино не потому, что он «нравится всем», а из-за его революционного значения для языка кино. Причины можно свести к нескольким ключевым пунктам.

  1. Он радикально изменил само понимание монтажа
  • Эйзенштейн впервые последовательно реализовал идею монтажа как мышления, а не просто склейки кадров.
  • Смысл рождается не внутри кадра, а между кадрами — в их столкновении.
    ритм, ускоряющий восприятие
  • Зритель физически ощущает насилие, страх, хаос — хотя на экране нет реалистической резни в современном смысле.

Этот подход стал фундаментом для всего мирового кино: от Хичкока до Кубрика и Спилберга.

  1. Фильм доказал, что кино может быть самостоятельным искусством

До Эйзенштейна кино часто воспринималось как:

  • «сфотографированный театр»
    иллюстрированный роман
  • «Потёмкин» показал, что кино:
    не обязано опираться на диалоги
  • не нуждается в звёздах
    может работать чисто визуально и ритмически

Это был момент, когда кино окончательно перестало быть «младшим братом литературы».

  1. Главный герой — не человек, а масса
  • Впервые в истории:
    нет индивидуального протагониста
  • герой — коллектив, народ

Это было эстетическое, а не только идеологическое решение. Эйзенштейн показал, что эмоцию и драму можно строить без психологических портретов, через движение, жест, композицию.

  1. Влияние несоразмерно самому фильму

Даже те, кто считает фильм:

  • наивным
  • пропагандистским
  • устаревшим

…всё равно смотрят кино, снятое на его основе. Приёмы «Потёмкина»:

  • цитируются
  • переосмысляются
  • пародируются

От «Крёстного отца» до рекламных роликов.

  1. Он стал каноническим ориентиром для критиков и историков

Фильм десятилетиями:

  • возглавлял опросы кинокритиков
  • преподавался в киношколах как нулевая точка языка монтажа

То есть его статус — не «народный хит», а учебник, ставший произведением искусства.

Почему сегодня его неприятно смотреть?

Коротко: потому что язык кино ушёл далеко вперёд, а пропагандистский каркас остался видимым.
Если развернуть — есть несколько причин, которые действуют одновременно.

  1. Монтаж, который когда-то был шоком, сегодня «кричит»

В 1925 году монтаж Эйзенштейна:

  • был агрессивным
  • ломал привычный ритм
  • действовал почти физически

Сегодня зритель:

  • привык к клиповому мышлению
  • видел это тысячи раз
  • распознаёт приём мгновенно

В результате вместо вовлечения возникает ощущение манипуляции:
«меня заставляют чувствовать».

  1. Отсутствие психологической глубины раздражает современного зрителя

Современное кино приучило нас к:

  • индивидуальным мотивациям
  • внутренним конфликтам
  • неоднозначности

В «Потёмкине»:

  • персонажи — функции
  • эмоции — типизированы
  • злодеи абсолютно злые, жертвы абсолютно правы

Сегодня это смотрится как плакат, а не как драма.

  1. Пропаганда больше не растворена в форме

В своё время:

  • фильм был экспериментом
  • идеология ощущалась как часть новаторства

Сегодня:

  • форма стала привычной
  • идеология осталась на поверхности

Поэтому зритель видит не «трагедию народа», а агитку, пусть и гениально сделанную.

  1. Немое кино требует другого типа внимания

Немое кино:

  • медленнее в экспозиции
  • требует чтения образов
  • не даёт диалоговых «якорей»

Современный зритель:

  • ждёт вербального объяснения
  • привык к звуку как носителю эмоции

Отсюда ощущение дистанции и холодности.

  1. Исторический контекст утрачен

Зрители 1920-х:

  • видели революцию как живую память
  • считывали намёки и символы мгновенно

Сегодня:

  • революция — абстракция
  • матросы и офицеры — условные фигуры
  • драма ощущается далёкой, а напряжение — ниже, чем ожидаешь.

Без контекста фильм теряет эмоциональный вес.

Итог

Фильм неприятен не потому, что он «плох», а потому что:

он больше не притворяется искусством — он честно показывает, как кино училось воздействовать на человека.

А смотреть, как тебя учатся убеждать, психологически некомфортно.

Сто лет выходу на экран "Броненосца "Потемкин". Советская пропагандистская …
…ика. Первый показ состоялся 21 декабря 1925 года. Википедия утверждает, фильм признается одним из лучших в истории миро…
Григорий ГольдштейнMOERA.PAGE
To react or comment  View in Web Client
Comments (3)
Avatar

Сравнение «Броненосца „Потёмкин“» Эйзенштейна и «Рождения нации» Д. У. Гриффита почти неизбежно, потому что это два столпа раннего кино, которые решили одну и ту же задачу противоположными способами.

Оба фильма считаются великими не из-за содержания, а из-за формы. И оба сегодня вызывают сильное отторжение — но по разным причинам.

Гриффит строил кино как расширенный роман. Его революция — в повествовании. Он первым системно использовал параллельный монтаж, крупные планы, ритмическое наращивание напряжения, чтобы зритель следил за историей и персонажами. В «Рождении нации» есть герои, судьбы, мелодрама, любовные линии. Зритель эмоционально вовлекается, потому что фильм говорит с ним на языке узнаваемого рассказа.

Эйзенштейн, напротив, сознательно разрушает повествование. Его революция — не в истории, а в мышлении кадрами. В «Потёмкине» почти нет персонажей в привычном смысле, нет психологической эволюции, нет драматургии романа. Есть цепочки образов, которые должны вызвать реакцию, а не сопереживание. Если Гриффит рассказывает, Эйзенштейн воздействует.

Идеологически фильмы зеркальны.
«Рождение нации» — расистский миф, оправдывающий Ку-клукс-клан.
«Потёмкин» — революционный миф, оправдывающий насилие масс.

Но важно, что Гриффит маскирует идеологию под историю, а Эйзенштейн делает идеологию частью формы. У Гриффита зритель может долго не замечать, во что его вовлекают. У Эйзенштейна манипуляция видна сразу.

Поэтому сегодня «Рождение нации» часто смотрится легче, несмотря на куда более токсичное содержание. Оно ближе к современному нарративному кино: есть герои, есть напряжение, есть иллюзия выбора. «Потёмкин» же требует от зрителя принять логику плаката и ритма, а не повествования.

Влияние тоже разное.
Гриффит — отец классического голливудского кино, того, что рассказывает истории.
Эйзенштейн — отец авторского и монтажного кино, того, что работает через форму и идею.

Если упрощать до формулы:
Гриффит научил кино рассказывать.
Эйзенштейн научил кино думать и давить.

И именно поэтому оба фильма считаются великими — и оба сегодня смотреть трудно, но по принципиально разным причинам.

👍1
Avatar

TLDR Гриффит это театр, а Эйзенштейн это живопись. Представляется гигантское полотно, или даже многокадровый комикс, по которому движется фокус камеры

👍1
Avatar
To react or comment  View in Web Client