Яцек Подсядло - поэт, анархист, герой

С начала полномасштабной войны один из самых известных современных польских поэтов помогает украинским беженцам и возит в Украину гуманитарную помощь.

Наталя Ткачик: В апреле 2022 года , когда вас спросили в интервью, чем вы живете, ответ был: войной.

Яцек Подсядло: Я до сих пор ею живу. Для меня война россиян против украинцев — то же самое , что, например, война немцев против евреев во время Второй мировой. Это война, которая меня касается, потому что она близко в географическом и временнóм смысле. Ведь война в Украине по-прежнему продолжается.

Если бы я был уругвайским поэтом, то, возможно, сидел бы у себя в Уругвае и знал бы об этой войне столько же, сколько я знаю о палестинско-израильской, за которой даже не слежу — ведь мне все равно не удастся ничего сделать. Я туда не поеду, у меня нет там друзей. Всем, кто там живет, я желаю добра, но это одна из тысяч войн, которые пришлись на время моей жизни.

НТ: Вы возили в Украину собранную в Польше гуманитарную помощь , из Украины вывозили беженцев. Не страшно ездить в страну, где идет война?

ЯП: Отнюдь. Наоборот , это приносит мне определенную пользу и удовлетворение. Однако, особенно в первые дни полномасштабной войны, когда я начал возить в Украину помощь, поляки и украинцы смотрели на меня как на героя.

Поначалу я побаивался (хотя и относительно недолго) представителей так называемой военной власти. Сколько себя помню, я анархист. Поэтому мои взаимоотношения с любой властью никогда не складывались хорошо. Теперь-то я могу оценить, что все ребята, которые встречались мне в Украине на блокпостах, с допотопными автоматами и в светоотражающих жилетах (их единственная форма поначалу), — держали себя вежливо и не злоупотребляли властью.

Я взялся за перевод стихо Василия Стуса еще и потому , что меня привлекают личности поэтов, да и вообще выдающиеся люди, которые кажутся мне психологически похожими на меня самого. Конечно, до определенной степени. Ведь, вероятно, именно бунтарство привело Стуса ко многим испытаниям и, наконец, к гибели. Его бунтарство и невероятное упрямство мне очень близки.

НТ: Что стихи Стуса могут дать современному польскому читателю?

ЯП: В целом поэзия сегодня мало кому нужна. Если говорить о современном польском читателе , то стихи читает, наверное, один поляк из ста тысяч.

Однако я считаю, что поэзия очень нужна даже тем людям, которые в ней не нуждаются: они просто не знают, что испытывают в ней потребность, не знают, что кто-то своими стихами объясняет им мир. Иногда до них все-таки доносятся какие-то отголоски поэзии — скажем, когда какой-нибудь политик процитирует что-нибудь из классики.

На примере Стуса и других представителей его поколения польский читатель может увидеть , что между судьбами польских и украинских диссидентов больше различий, чем сходства.

Стус , безусловно, нужен полякам и вообще всем европейцам как образец человека творческого и в то же время очень одухотворенного. Стус показывает, на что способен человек, заключенный в тюрьму жестоким режимом, — гораздо более жестоким, чем тот, который был в Польше.

В жизни человека должны быть постоянные азимуты, ориентиры, он должен знать, чтó для него существенно. Именно об этом напоминает Стус — порой мимоходом, а порой и прямо.

Если бы сейчас я был белорусским политзаключенным, я бы мечтал, чтобы мне дали почитать стихи Стуса.

НТ: Отразилась ли полномасштабная война в Украине на вашем творчестве?

ЯП: Да , у меня есть несколько стихотворений об этом, но война в них — лишь фон. Правда, у меня довольно скромный и опосредованный опыт войны — я даже не слышал взрывов.

Война России против Украины, которую я знаю лишь по рассказам, подтвердила то, что я знал о войне раньше — из книг.

Для поколения моих родителей война с немцами была все еще живым воспоминанием. Когда я ходил в школу в коммунистической Польше, мы читали книги о войне, по телевизору постоянно шли военные фильмы, но по-настоящему война меня не слишком интересовала.

Например (и, я уверен, это подтвердят многие украинцы и украинки), война очень упрощает мир. Я пишу стихи отчасти для того, чтобы объяснить самому себе этот мир — очень сложный и зачастую непонятный. А война сводит мир к простейшим потребностям. Как выжить, как не умереть, уезжать или не уезжать, помочь или не помогать, кто свой, а кто враг? Вот к чему сводится мир во время войны.

Часто я там слышу: о, поляк, как хорошо — вы, поляки, так много нам помогаете… В этом тоже есть определенное упрощение. С другой стороны, в стихах я не ищу упрощений. Я ищу в них объяснения, но не упрощенного, а настоящего.

Упрощенная поэзия , предназначенная для всех, хорошо видна на примере гимнов. Однажды я начал читать в Википедии гимны разных государств, нередко написанные поэтами. Ужасная графомания. У всех об одном и том же: наши поля и наше небо — самые прекрасные на свете, и, если потребуется, мы саблями отвоюем нашу землю, потому что она такая красивая. И так пятнадцать раз.

НТ: Какова сейчас роль поэта?

ЯП: Она маргинальна. Но это если говорить о Польше. Я знаю и вижу , что в Украине все по-другому — роль поэта возросла, потому что только во времена испытаний люди осознают, что им нужна поэзия. В повседневной жизни, не отмеченной чрезвычайными событиями, люди не нуждаются в поэзии, и это понятно.

Сегодня на Украине практически все находятся в такой сложной необычной ситуации — на вас напала Россия. И это придает веса поэзии, которая пишется в наши дни.

Я не очень хочу отводить какую-то особенную роль поэту еще и потому , что считаю: даже во время войны у него не может быть никаких обязанностей — ни перед самим собой, ни перед работой, ни перед кем-либо другим.

Поэт должен быть лишь поэтом, то есть писать стихи. А если он считает, что у него есть какие-то обязательства, то, пытаясь их выполнить, он только навредит себе и миру.

https://novayapolsha.eu/article/yacek-podsyadlo-skolko-sebya-pomnyu-ya-anarkhist