Шамиль Тарпищев - тренер сборной СССР по теннису
Сентябрь 1984 года. Донецк. Матч с Израилем. Сложность проведения матча в том, что с Израилем у СССР отсутствуют дипломатические отношения. В Донецке не игрались национальные гимны, не поднимались флаги. К тому же в городе училось много студентов-арабов, все боялись провокаций. Подключился КГБ, нагнеталась обстановка, везде твердили: «Проиграть нельзя».
Меня вызвали к руководству Спорткомитета, поинтересовались, что за команда такая из Израиля, так как в озникло «мнение», может, вообще играть с ней не будем. Я объяснил, что сборная Израиля — это сильная команда, но все же шанс выиграть у нас есть. Вот тут я сам чуть было не «закопал» матч. Начальники были уверены, что Израиль — это слабая команда. Кто-то из сыновей кого-то сказал: Израиль — это несерьезно. И когда я к ним пришел, меня так утвердительно спросили: «Надеемся, проблем не будет?», а я все испортил, ответив: «Проблемы будут, потому что вот их рейтинг, вот наш, мы же нигде не играем. (Команда стала уже невыездной.) Стопроцентных гарантий, что мы победим, нет. Я считаю, что преимущество на стороне израильтян, у нас народ необстрелянный». Повисло молчание.
...Я увез команду на сбор, тут и началась такая свистопляска вокруг матча, что ребята стали просто бояться играть. Одно только сообщение, что запрещено руки пожимать перед матчем, уже выбивало игроков психологически. Запретили обмениваться и вымпелами. Всем, наверное, казалось, будто успех израильтян приведет к победе мирового сионизма.
Подготовкой кортов я занимался сам, и очень внимательно. На то были веские причины. Гликштейн — тяжелый игрок, весом за сто килограммов. Значит, нужен вязкий корт, потому что, если матч затянется, людям с таким весом тяжело долго играть.
Перед матчем прорвало где-то в коммуникациях трубу, и на кортах исчезла вода. Я приковылял в свой номер с тренировки, звоню Приклонскому: «Виктор Васильевич, беда у нас». — «Что такое?» — «Воды нет, а надо корт поливать, чтобы он был мягкий». Буквально через несколько минут после того, как я приковылял в номер, звонит мне секретарь Куйбышевского райкома города Донецка: «Что мне полагается сделать?» Я никаких дел от секретаря райкома не ожидал, сам у него спрашиваю: «А что произошло?» — «Позвонил Приклонский, говорит, если не сделаете что скажет Тарпищев, завтра в девять утра с партбилетами ко мне». Откуда такая сила была у начальника железной дороги? Шахтерский же город, все от него зависело. Он член и горкома, и обкома, и депутат. Сумасшедшая власть. И страстная любовь к теннису.
За пару дней до матча я «обрезал» телефоны в номерах, чтобы ребятам не звонили. Потому что в любом тексте все равно возникает вопрос: «А как с Израилем? Как вы с ним сыграете?» Такую «наэлектризованность» до матча я ни на каком другом соревновании не наблюдал. Сутки до жеребьевки никто из команды не хотел показываться мне на глаза, чтобы лишний раз о себе не напоминать: надеялись, что его не поставят играть.
Перед матчем для зрителей выпустили специальную инструкцию, как себя вести на стадионе!..
Всех израильтян поселили на одном этаже. Кроме израильской команды, там никто больше не должен был находиться. А гостиница забита до отказа. Заодно почему-то запретили селить в гостиницу советских евреев.
И тут произошел совершенно анекдотичный случай — приехал из подмосковного Жуковского мой друг, летчик-испытатель, космонавт Игорь Волк с тремя приятелями. Как назло, все евреи... Игорь Волк — председатель федерации тенниса СССР. Он появился за день до соревнований, а в гостинице мест нет! В конце концов Алик Нейланд, он был начальником сборной команды, уговаривает директора гостиницы, чтобы председателя федерации с друзьями разместили на закрытом от всех этаже. Получили на это разрешение КГБ — «разместить четырех человек». Но когда в гостинице открывают паспорта и видят, что с Волком заселяются евреи, поднимается новая волна возмущения. И под личную ответственность Алика Нейланда и мою — евреев из Жуковского прописывают в гостинице с условием, чтобы они не общались с евреями из Израиля.
Дальше — больше. Руководитель нашей научной бригады Анна Скородумова сыграла (вот ужас!) в теннис с председателем теннисной федерации Израиля. Мы ее разыграли: все, отныне ты невыездная. Она... поверила. Бред? Но очень похожий на правду. Но это еще не весь маразм. Контролировали даже то, кому какие билеты на стадион давать. Словом, кошмарная обстановка.
Все понимали ответственность наступающего момента: конец советскому теннису или нет? Если мы и так невыездные, то что нас может ожидать после проигрыша главному врагу Советского Союза — Израилю? Ничего, пустота. Теннис как вид спорта будет похоронен.
Перед торжественным открытием донецкие студенты-арабы пытались израильтян закидать мандаринами или какими-то другими фруктами. Начинается матч традиционно, с обмена капитанами вымпелами команд. Советский, красный с гербом, я передаю капитану израильской сборной, он в ответ мне — белый со «звездой Давида». На выходе с корта у меня израильский вымпел отобрали сотрудники КГБ — изъятие вражеского знамени.
Я не сопротивлялся, но так его было жалко. Ведь все вымпелы со своих Кубков Дэвиса я собирал и хранил. Правда, через два года мне вымпел вернули, отдал по знакомству приятель из Донецкого управления КГБ, зажал вымпел у себя и дождался, пока я вновь приеду в Донецк: «Я тебе его возвращаю только потому, что понимаю, что это для тебя значит».
У меня где-то журнал есть «Теннис де Франс», который опубликовал десятка два фотографий с этого матча, и среди них — как держат старушки, человек восемь, шланг и поливают корт. Они и не подозревали — это главный снимок репортажа.
Comments (1)
Спасибо, интересно!
Хотя Тарпищев сомнительный мемуарист. 🙂